Михаил Гавричков, Кирилл Миллер, Николай Копейкин, Вася Ложкин – вот галерея картин наивного искусства 90-х годов, последний раз выставлявшаяся 7 лет назад в ЦДХ. Но и сейчас ее авангардные и новаторские мотивы актуальны в год - ровесника века и революции. В картинах много импульсивности, движения, эмоциональности, до примитивности верных переиначиваний, нечто резкое ошеломляющее, движение, как на перекладных, огромные пространства, формат, страсть и непоколебимость: сюжет картин монументален, которые встают в галерее сполошняком, как горящая стена. Здесь и переворот, свержение: Давид несет голову Голиафа, и иной вариант: Голиаф принят за бюст Ленина, и широкий скачок в современный век, в миллениум: «Я свободен», «Гудбай» и другие плакатные картины. Если в окнах Роста Маяковского присутствует оптимизм, новаторство, то здесь много драматизма: Царь Соломон, суд, отравления. Пора распрощаться с отжившим. Эпохальный оракул трубит в свой рог – и все неверное крушится на пути.

 

В картинах коллизии и травмированность: «Когда твоя девушка больна»… Можно многое и не договаривать – итог ясен без слов, даже шокирует, ведь в малых форматах умещается большое горе, раненый поврежденный мир, о котором трудно, да и не стоит рассказывать. Остается большое предупреждение людям о том, как легко можно навредить себе и другим. Разрушить до основание почти все, а создавать потом трудно.

 

В стороне полотно с изображением семьи Романовых. И поодаль - осуждение балерины, преклоненной в коленях перед своими, ушедшими со сцены, наставницами. Далее картины, выполненные скотчем – камыши и силуэты.

 

Образ русского чудовища и вооруженная шиитка с пистолетом в кровавых руках – вот ужасающие знамения нового века.

 

На картинах будто заснуло это страшное душевное излияние. Скорей, через стремление вымарать все краски на полотне лежит позыв к новому светлому началу, которое символизирует самая большая картина перед входом «Яблоко Дарвина», в ней до примитивности много доброты, простоты  и изначальной наивности.

 

Вся выставка - то ли прощание навсегда с проклятым веком, промокшем в грязи, утонувшем в слезах и горе, то ли импульсивный толчок, сброс с плеч гор отжитого хлама прошлой эпохи. Голые старички и бородатая комета в звездах – напоминание о языческом,  о мудрых неприкасаемых старейшинах. Здесь будто оживают и Ярило, и Мокша,

Яркость и маркость, в этом какая-то настойчивость, непробиваемость, как баррикада, задерживающая проход, протест. Даже тревожно, будто сам февральский кот, в котором заговорила стихия, пугает и гипнотизирует, дуют сильные февральские ветры,  даже тела волнуются, точно раздуваемые очистительным ураганом. В каждой картине новый неповторимый, смысл, резкая амплитуда действий: крутые ребята, лихие девчонки, идущее на риск, может, танцует нечисть или забавляется блатнячок, гога-могога. И как вечный поиск летит Алчущий голубь над океаном с маслиной в клюве, чем-то напоминая Парус Лермонтова перед бурей. Как знать, кому какая судьба? Только что-то да всегда можно рассказать, начитать и напомнить, просмотрев Питерскую галерею наивных художников.